В тени Холокоста. Дневник Рении (Рения Шпигель); АСТ, ОГИЗ, 2020

За прошедшие сорок лет свои воспоминания опубликовали многие из переживших Холокост. Кто-то не начинал писать раньше, дожидаясь пока придет возраст, в котором люди склонны размышлять над своим прошлым. Кто-то посчитал, что мир теперь больше готов выслушать рассказ о геноциде. Других убедили это сделать дети или внуки. Начиная с 1980-х годов было опубликовано очень много воспоминаний, но при этом забывается, что желание «вспомнить и записать» возникло намного раньше.
В самом деле, люди, пережившие Холокост, начали писать мемуары и выступать со свидетельствами сразу после окончания войны. К началу 1960-х, пятнадцать лет спустя после Холокоста, были напечатаны тысячи воспоминаний тех, кто выжил. В 1961 году, когда Эли Визель искал американского издателя для рассказа «Ночь», уже переведенного на французский, многие отказывались, считая, что и так уже вышло слишком много воспоминаний. В предисловии к французскому изданию «Ночи» Нобелевский лауреат Франсуа Мориак признавал, что рассказ Визеля был одним из огромного числа воспоминаний о Холокосте: «Это личные записи, которые выходят вслед за множеством других» Увы, с уходом поколения выживших эта тенденция – писать – иссякает.
Иногда трудно представить, что когда-то историки игнорировали эти воспоминания, которые сегодня так берегут и высоко ценят, предпочитая личным впечатлениям документы, хотя большинство из них изготавливались Третьим рейхом. Эти историки полагали, что личные воспоминания не так «достоверны», как документы. Сегодня историки признают ценность личных свидетельств, в особенности при их сопоставлении с документальными и материальными свидетельствами.
Безусловно, существует ряд методологических проблем – насколько можно полагаться на эти воспоминания и свидетельства. Их пишут постфактум. Память непрочна. На нее влияет то, что происходило потом. Воспоминание о событии может быть окрашено тем, как его запомнил другой человек, который тоже был его свидетелем. Человек может рассказывать подробности события, стремясь подчеркнуть какой-то конкретный момент, значение которого стало понятно много времени спустя. Это справедливо в отношении любого воспоминания или свидетельства. Мы записываем, чтобы высказать свою точку зрения. Но это особенно справедливо, когда воспоминание связано с травмирующим событием.

0    0

Стихи - до слез!

0    0

На такие книги тяжело (и можно ли?) писать рецензии. Как можно оценивать дневник девочки, погибшей во время войны? Никак. Но вот соответствие заявленного издателями и содержания – можно)
Перед покупкой стоит учесть, что, собственно, тема холокоста и войны в этом дневнике – фон. Рения не старалась фиксировать события, а только вскользь упоминала их. Основное содержание – ее первая любовь и просто жизнь девочки-подростка, бытовые переживания. Ещё – много стихов. Если честно, создалось впечатление, что родственники захотели нажиться на дневнике, оставшемся от Рении, потому что историческую важность дневнику придает только ужасная смерть этой девушки... Возможно, мне показалось.
А пишет Рения потрясающе. Думаю, она смогла бы стать отличной писательницей и поэтессой. Ну и поразил уровень образования: сйчас многие выпускники вузов мыслят менее здраво и знают меньше, чем Рения в свои 17.

0    0